Суметь простить

Она бежала, прорываясь сквозь ледяное крошево, не замечая нанесенных сугробов и обледеневших дорожек. Бежала, не зная, что будет, если остановиться. Сердце подкатывало к горлу, прерывая дыхание. Карина не узнавала это место – безлюдный сквер, занесенные снегом лавочки. Девушка стряхнула сугроб с одной из них и присела на краешек. Снежные осколки больно ранили щеки. Было очень холодно, впопыхах она надела легкое пальто, которое носила всю последнюю неделю, поверив весне. И как назло, именно сегодня зима решила отыграть боевой эндшпиль.

Фото: depositphotos

Прощеное воскресенье. Герман не случайно выбрал этот день, так и заявил:

«Сегодня нельзя обижаться, думаю, что ты простишь меня. Я ухожу. Совсем».

Эта фраза без остановок звучала в голове Карины, словно навязчивая тайна, которую надо было разгадать, задача, требующая верного решения. Но у этой задачи не было ответа, нельзя стереть, переписать данные. Почти семь лет вместе, планы на семью, детей. Набрали первый взнос на квартиру, говорили о свадьбе и путешествии сразу после того, как откроют границы. Ее жизнь была наполнена смыслом, а теперь, что ей делать теперь? Возвращаться в съемную квартиру? Зачем?

Воздух куда-то делся, осколки льда вдруг закружились, вовлекая в свой хоровод деревья. Карина встала, немного постояла с закрытыми глазами, словно заново ощущая твердь земли, и сделала несколько шагов. Девушку знобило, надо выходить отсюда.

Оказавшись на шумной улице, она растерялась. Как этот город может жить своей жизнью, словно и не случилось ничего? Как могут ездить машины, спешить куда-то прохожие? Она узнала это место, за поворотом будет автовокзал, там можно отогреться.

В зале ожидания суетливо: все куда-то спешили, громко переговаривались. Карина искала свободное кресло, но все было занято. Ноги дрожали, от тепла кружилась голова, пересохло во рту.

— Дочка, иди, садись, —  пожилая женщина убрала свои сумки с кресла рядом с собой. – Садись, доченька, что-то ты такая бледная?

— Спасибо, — тихо ответила Карина и села, закрыв глаза.

— Плохо тебе, милая, — участливый голос старушки успокаивал. Девушка почувствовала сухую ладонь на своих пальцах.

— Не знаю…

— Зато я знаю, на-ка, выпей, — протянула она стаканчик от термоса с ароматным горячим чаем.

Девушка отхлебнула, чай был очень сладкий.

— Я не пью сладкий, — попыталась сопротивляться Карина.

— Пей, пей. А я пока тебе свою историю расскажу. Зовут меня Александра Ивановна, лет мне… много мне лет, милая. Живу в деревеньке, там у меня свое хозяйство – собака, курочки и две кошки. А здесь, — она кивнула куда-то в сторону входа, — сестра младшая. К ней и приезжала, болеет она. Я бы еще погостила, да только некому там за моими курочками, собакой и кошками присмотреть. Так вот, милая, прожила я свою жизнь, как сумела – двух детишек родила, разъехались они, летом приезжают с внуками и правнуками. Зовут к себе, но я не хочу. А ведь было время, когда и я, как вот ты сегодня, не знала, как жить…

Старушка замолчала. Карина допила чай и протянула стаканчик, но та будто не замечала, смотрела куда-то поверх голов сидящих пассажиров и думала о своем.

— Спасибо вам, мне и правда легче стало. Что за чай?

— Травка там заветная, — старушка улыбнулась. – Так вот, милая, Федя, муж мой, сбежал через год после свадьбы. Я Боренькой тогда тяжелая была… Сбежал к продавщице из района, захотелось красивой жизни с коврами на стенке и посудой в серванте. Ох и люто я тогда его возненавидела, так люто, что чуть Бореньку не потеряла.  Никак не могла простить. И уже совсем перед родами, мне бабушка – соседка один способ посоветовала: «Представь, что Федьке день жизни остался, — сказала она, — разве бы ты стала обижаться?»

И я поняла, что не стала бы. Как прошла обида, так и Феденька на свет появился – здоровый. А через год я Илью встретила. Любили друг друга крепко… Прощеное воскресенье сегодня – прости и отпусти его. Тебе не о себе, о сыночке думать надо.

— Каком сыночке, я не в положении! – не поверила Карина.

— Ох, доченька, родишь к ноябрьским, хороший мальчишка будет, крепкий. А потом и твой человек придет в вашу жизнь.

У Карины опять закружилась голова. Она закрыла глаза, а когда открыла – старушки рядом не было.

Прощеное воскресенье