Когда стыдно жить

Александра только сейчас поняла, стоя здесь, в Метрополитен-музее, перед портретом Гаршина, что и на поездку она решилась ради этого портрета. Они когда-то мечтали ехать сюда вместе с Ильей, увидеть Бруклинский мост и Статую Свободы, но больше всего ей хотелось попасть именно в Метрополитен-музей.

— Представляешь, именно там хранится портрет Гаршина, настоящий портрет, а не образы с ним, которые создавал Репин.

— Обязательно сходим, — подмигивал Илья, а она смотрела в его глубокие глаза, и тревога внутри нее только крепла.

— Сколько раз тебе говорили, что ты похож на Всеволода Гаршина? — стряхивала она напряжение.

— Не поверишь, мало, в наши дни о нем почти забыли, разве его «Лягушку-путешественницу» помнят, да и ту считают народной.

Они были похожи не только внешне, тот же нерв, та же неприкрытая душевная боль, обостренное чувство справедливости, хотя в наше время, скорее, несправедливости, та же патологическая честность. Но главное сходство было даже не в этом, с Ильей мир обретал спокойствие. Когда-то Репин, вспоминая о Гаршине, сказал, что тот был бесплотный ангел.

В. М. Гаршин. Портрет работы Ильи Репина, 1884 г. Музей Метрополитен, Нью-Йорк. Фото: общественное достояние

Она поехала в Нью-Йорк одна, уже год Илья был там, где полагается быть всем ангелам. Все это время Саша вздрагивала от малейшего шума, ей казалось, что он сейчас зайдет в их спальню, посмотрит на нее виноватым взглядом, тихо обнимет за плечи и откроет томик, который так и остался лежать на его тумбочке. Саша ничего не убирала: все также в шкафу висели брюки и рубашки, а на вешалке дожидалась хозяина куртка. Возможно, она так бы и висела, если бы не студенческая подруга Вика. Вика, переехавшая в Америку сразу после окончания университета, нагрянула без предупреждения, еще неделю назад они общались по скайпу, а вот теперь подруга стояла у порога вполне осязаемая.

— Пустишь?

— Как можно не пустить человека, прилетевшего с другой части земли?

Вика молча обошла небольшую квартиру, останавливаясь то у портрета Ильи с черной меткой, то у книжного шкафа, то у злосчастной куртки.

— Я вот думаю, что тебе пора немного сменить обстановку, как ты смотришь на то, чтобы слетать ко мне в гости?

— В Нью-Йорк?

— Разумеется, я там живу, заодно познакомлю со своим супругом, ты же никогда не была в Америке.

В былые времена Саша, возможно, сомневалась бы, но сейчас ее «да» прозвучало хоть и тихо, но уверенно. Тоска ревнива, она не оставляет места другим чувствам.

В Метрополитен-музей Саша отправилась одна, ее английского вполне хватало для коммуникаций. Вика не настаивала, в конце концов, нельзя же сразу столько эмоций — человек год сидел взаперти, одиночество ему просто необходимо.

Саша стояла у портрета Гаршина и смотрела в глаза, о которых когда-то Репин сказал «полные серьезной стыдливости». Перед ней был вовсе не писатель и критик, перед ней был Илья, ее Илья, ушедший так рано. На могиле Гаршина поэт Минский прочел стихотворение, в котором были такие строчки: «Без него нам стыдно жить!..»

— Но надо, — прошептала Саша, отходя от портрета.

Она улетела домой в тот же вечер, точно зная, что увозит в себе этот стыдливый взгляд, который поможет ей вновь увидеть рассветы.

20 февраля 1872 года в Нью-Йорке открылся Метрополитен-музей